[Sulamire]

Ночь в пустыне
(написано в соавторстве с Тохой года полтора назад)

Ночное хрустально-синее, звёздное небо огромной, перевёрнутой бездной опрокинулось над пустыней, над голубоватым песком и светлыми известняковыми уступами-скалами. Млечный Путь змеился по бесплотному телу богини Нут, перегнувшейся над пустыней. И, если присмотреться, то вверху, и ниже, и даже у горизонта можно было увидеть спиральные завитки туманностей – конечно, если у вас хорошее зрение.
Случайный путник с таким хорошим зрением, оказавшийся на краю известняковой скалы, был бы зачарован этой звёздной бездной, и простирающейся перед ним голубоватой пустынной гладью… Но внезапно его внимание привлекли бы две фигурки на широкой песчаной равнине внизу.
Фигурке огромного лежащего кота в полосатом немесе и перед ним – крошечную фигурку ребёнка, маленькой девочки, с длинной прядкой юношеского локона на голове, в белом льняном сарафанчике.
А если бы у путника был ещё и хороший слух, то он услышал бы глубокий голос, который говорил:
- Жизнь моя дёшево стоит, цену мне смерть придаёт, но со смертью я цену теряю. Кто я?
- Дерево? – неуверенно ответил высокий детский.
- Снова нет, - ответил Сфинкс.
- Ммм… У меня две попытки, а потом ты меня съешь, да, о страж пустыни?
- Пустыню нет смысла сторожить, дитя, она прекрасно справляется с этим сама, - устало вздохнул Сфинкс. - Да и ты мне на один укус. Но раз ты сумела найти в пустыне меня, значит, что-то тебе нужно, что-то беспокоит.
- Беспокоит, - кивнула девочка. - Я хочу знать все тайны мира. Совсем как ты, о Большой Кот.
Сфинкс промолчал, и ребёнок решил продолжить свои попытки.
- «Жизнь моя дёшево стоит»... Стало быть, оно изначально живое – то есть, либо растёт, колышется под ветром, либо жалобно блеет, прижимаясь мягкими губами к соску матери, и великий Ра выбеляет его шерстку... а потом смуглые руки фригийских рабов срывают это, как синие гроздья с жёстких лоз, и люди давят ногами, и сок течёт... Сладкое вино рождается, но тотчас же начинает и прокисать, и потому теряет цену... Вино? Хотя стой, это я ещё не отвечаю. Ведь так же можно сказать и про мясо, и про всё, что в каждодневных трудах своих потом и слезами орошают смертные. Но нет, путь к разгадке должен быть не так очевиден, иначе любой смог бы пройти, и людно было бы здесь, как в полуденный час на фиванских дорогах, запруженных повозками и колесницами.
Девочка, видно, устала стоять - она села на песок, скрестив ноги. Уперев локти в колени, обхватила голову руками, задумалась.
Время текло, растворяясь в вечности. Голос Сфинкса поколебал тишину:
- Твоя жажда знаний держит тебя в заложниках. Заложник - ответ на мою загадку. Зачем тебе все тайны мира, дитя?

- Я никогда не думала об этом, о Обладатель Двух Крыльев, в Перьях Которых Дремлют Утренние и Вечерние Тени. Сколько себя помню, мне хотелось этого - а помню себя с тех пор, когда на руках матери моей была, и не умела ни ходить, ни говорить. Я просыпаюсь и засыпаю с этой жаждой. Я прочитала все свитки в библиотеке нашего Храма. Но этого мало, так мало... Знаешь, иногда мне кажется, что эта жажда знаний и есть я.
Она грустно понурила голову.
- Выходит, ты хочешь знаний ради самих знаний. Когда-то я был таким же.
- Ух ты, - она с удивлением посмотрела на Сфинкса.
- Я, как и ты, нашёл убежище в пустыне и долго беседовал с его обитателем. Знания всегда оставляют равнодушным. Отсекают от мира. Ты готова на это?
- Ты говоришь так, как будто сожалеешь о том, что случилось с тобой... Ты говоришь так, будто гнался за зайцем, а когда поймал, понял, что это - кошка. То, что ты говоришь... Это пугает. Я на краю чего-то, но что это - пропасть или дорога в страну Иалу, я не могу разобраться. Если я отступлю, я буду как тот вельможа, который пообещал сыну Ра привести сто раз раз по сто человек для битвы, и не пришёл, и царь пал, и погубил царство. Ну, то есть, не так страшно, для нашего царства, но для меня страшно. Как статуя жены в гробнице мужа, которую забыли положить при погребении. Зачем она нужна теперь? Так и я буду.
- Тебе обязательно быть нужной, дитя?
- Все люди должны служить, таков порядок вещей. Нофри так говорит, Нофри стар, но из ума ещё не выжил. Наш старший жрец.
- Если ты узнаешь все тайны, служить ты будешь только себе, и никому больше.
- Но... Я бы... Могла помочь многим другим на земле. Я бы знала все пути, и показывала правильный путь... Если только... На земле есть правильные и неправильные пути.
- Если бы только вместе с этими тайнами, к тебе не пришла бы главная. На самом деле,
Какой путь не выбери - на каждом подстерегают и радости и горе. И выбирать за людей, что-то им подсказывать - бессмысленно.
- Я прочитала это в твоих глазах, Большой Кот, прежде, чем разомкнулись твои уста. Да, ты прошёл долгий путь, я вижу. И мне немного обидно, что я поняла это не совсем сама. Также обидно будет тем, кому я буду подсказывать. Это горько… А тот, кто был здесь до тебя... Он сказал тебе всё это? А ты всегда выглядел также? – её вопросы начали сыпаться один за одним. - Ты говоришь - ты был как я. Ты был человеком? Или до того, как люди населили Та-Кемет, в ней жили такие, как ты?
Когда она замолчала (возможно, только для того, чтобы перевести дух), Сфинкс ответил:
- Я был хранителем библиотеки у одного из наместников. В те времена это были восточные границы империи, теперь оттуда до границ далеко. Я нашёл свиток, в котором говорилось о хранителе пустыни, и сумел его разыскать. Как и ты, я хотел знаний ради знаний. Но едва я получил их, они стали мне безразличны. Как и всё прочее в мире людей. Эта пустыня пережила много поколений, и рано или поздно, она заметёт песком всю империю.
- Ого... Язык мой словно завязался узлом, так удивительны твои слова. В голове моей гудит ветер, но я соберу сейчас мысли мои, как бусины, с порвавшейся нити на новую. Можно, я буду задавать тебе вопросы, о ты, чьи слова меняют местами небо и землю под ногами человека?
- Задавай, я никуда не спешу.
Сфинкс медленно подогнул лапы и опустился на песок, обвившись хвостом.
- Скажи, а тот, что был здесь до тебя... Что с ним случилось? Ты говоришь, что занял его место
- Ты боишься, верно?
- Нет, - сказала девочка, и выпрямила спину, чтобы показать, как она не боится.
- Он ушёл на север. Мне никогда не было интересно, что стало с ним потом.
Девочка помолчала, потом продолжила:
- Но если ты был человеком - а я ни разу не слышала о библиотекаре с четырьмя лапами и кисточкой на хвосте – то, я уверена, об этом упоминалось бы где-нибудь в летописях - то как ты стал таким, как ты сейчас? Мне не страшно, но я знаю, что подобное рождает подобное, звено в цепи цепляется за другое звено, и шакалы в пустыне рождают маленькие комочки с глазами, которые в свою очередь становятся шакалами пустыни.
- Да, если ты займёшь моё место, ты тоже получишь четыре лапы, кисточку и крылья.
- А ты?
- А я, вероятно, уйду на двух ногах.
- Уйдёшь умирать на север?
- Нет, я, пожалуй, двинусь на юг.
- В Нубию?
- Попробую зайти дальше.
- Ну да это твоё дело. Но скажи мне, ты этого хочешь? Снова стать человеком
- Я уже давно не хочу ничего, дитя. Даже хотеть.
- Но это... Страшно. Хотя... Возможно, когда ты станешь человеком, то снова вспомнишь, как это. Хотеть, мечтать... Бояться. Блуждать в тенях сомнения и невежества, и думать только половиной мозга. Эээ… Я это прочитала в одном хеттском кодексе, но не знаю, был ли прав толмач… Не важно. Я уже почти готова поменяться с тобой. И остаться здесь, под вечными звёздами, пока через бездну лет сюда не придёт кто-то ещё. Подозреваю, это и вполовину не так весело, как я думала. Хотя ты не выглядишь несчастным. Но и счастливым тоже не выглядишь. И - странное дело - мне грустно за тебя, хотя тебе самому не грустно!
Она поёжилась: пустыня начала остывать.
- В этом главная беда таких, как ты. Ты волнуешься о тех, кто не волнуется о себе. И хочешь нести людям счастье, хотя они в этом не нуждаются.
- Вот тебе ещё одна тайна - в конечном счёте, стоит беспокоиться только о собственном пути. Если тебе встретится на нём упавший - можешь поднять его. Но если сходить с дороги для их поиска - потеряешься сама.
- А ты - упавший?
Сфинкс только поудобнее устроился на песке.
[И станет ли моё сердце подобно камню, подумала Бааннат, но не сказала этого вслух. Вслух она сказала:]
- Я уже знаю так много твоих тайн, что, наверное, сама начала превращаться в... - она с беспокойством оглядел себя, словно опасаясь увидеть золотую шерсть на боках.
- Не волнуйся. Единство с пустыней приходит не так. Это не знание само по себе. Это скорее дверь в твоём разуме, которую можно открыть. Всё, что ты узнаёшь просто остаётся с тобой.
- А я ещё не открыла её?
- Держать её постоянно открытой не выдержу даже я.
- На что это похоже?
- Ты когда-нибудь тонула в Хапи?
- Нет, я хорошо плаваю, я родилась в воде.
- Так вот… это как будто ты плывёшь против течения и тебя захлёстывает. Но знаниями, а не водой. И нужно выхватить ответ на свой вопрос и выбраться на берег прежде, чем тебя смоет и унесёт в океан.
- Ооо... Ух ты. Это красиво и волнующе. Хотя, если ты один, немного одиноко. - Волновать тебя это не будет. Да и одиночества ты не почувствуешь.
- О, наверное, это одна из причин, почему я здесь. Там, - она неопределённо махнула рукой назад, - мне было одиноко. Они все другие.
- Обычно люди лечат одиночество иначе.
-Как?
- Находят других людей.
- Это помогает? Ты так пробовал, когда был человеком? Это помогало?
- И да, и нет.
- Как так может быть? – она наклонила голову в задумчивости, в растерянности.
- У меня была жена. Когда с востока пришло поветрие, жрецы не смогли её спасти. И тогда я оказался в большем одиночестве, чем до этого.
- Ааа, я понимаю. Любовь. Это как жизнь - она есть - хорошо, её перестало быть - плохо, но это не повод её не иметь. Я так думаю.
- Видно, что ты не тратила время зря в храме. Древние тексты стали твоими друзьями, но они - не люди, их дружба заканчивается, когда они откладываются в памяти. Как и все живые существа, ты чувствуешь пустоту и нашла способ её заполнить. И теперь хочешь пройти по этому пути до конца, до логичного финала.
- Очевидно, как и ты, о Гроза всех библиотечных мышей Хет-ка-Птаха.
Сфинкс тихо рассмеялся:
- Ты продолжаешь выдумывать мне прозвища, но ими ты не сможешь ни польстить мне, ни оскорбить меня. Да, когда я остался один, я, как и ты, нырнул в доверенные мне древние тексты, пытаясь заполнить пустоту. Страж Пустыни дал мне исцеление, которого я хотел. Возможность отпустить всё на свете.
- Я не хочу ни льстить тебе, не оскорблять тебя.
[на самом деле Бааннат когда-то услышала от одного из жрецов фразу - "хочешь подчинить что-то - назови его истинное имя, ибо имя - это тоже своего рода душа и часть сущности. Фраза эта забылась, но неосознанно она пыталась "нащупать" это имя, и даже предложила «в обмен» своё]
- Отсутствие горя не есть счастье, отсутствие печали не есть радость… А ты стар годами, или не очень? Когда человек. И смертно ли будет твоё тело? И при тебе ли все твои души? Или хоть какие-то из них? Если ты не стар, ты можешь найти новую жену там, в Нубии. Нубийки черны, как чёрное дерево, но многим нравится. Даже если ты стар, но не очень страшный, всё равно. Это если вдруг, превратившись в человека, ты снова ощутишь эту дыру в душе. А то вдруг твоё знание о способности отпускать тоску исчезнет вместе с кисточкой на хвосте. "Из любого лабиринта всегда есть выход", сказано в Речении Херура.
- Нет, я ещё не стар. Во всяком случае, многие в моё время жили куда дольше.
- Там, за краем пустыни, мир мог измениться - ты не узнал бы его сейчас. Знаешь, прости мне мои слова. О новой жене. Я подумала, может, так велика была твоя любовь к той, что ушла к богам, что ничто на свете не сможет её превзойти, заменить или заполнить пустоту, что образовалась в твоём сердце. Я всего только глупый ребёнок, и ты очень добр, раз ни разу не сказал этого.
- На самом деле, все мы - всего лишь глупые дети, которые бредут по этому тёмному миру ощупью. Я вижу лишь часть этого мира. Но если бы ты видела часть того, что вижу я, ты поняла бы.
- Я хочу понять, что я вижу перед собой.
Порыв ветра заставил песок взметнуться, зазмеиться вокруг неё.
-Перед тобой существо, которое никому не желает зла, и которого не волнует ничто. Здесь нечего понимать. Или, может быть, понять это невозможно.
- Так много ты знаешь о мире или мало? Всё ты - или ничто? И не говори мне, что нет между этими понятиями никакой разницы. Это ложь, клянусь перьями крыльев Исиды!
- Разница есть. Но это не те вопросы, что тебе следует задать.
- А какие вопросы мне следует задать?
- Это зависит от того, к чему ты хочешь в итоге прийти. Ты хочешь понять, становиться мной, или нет. Ты пытаешься видеть во мне человека. Но ты ищешь его там, где его не осталось.
Она упрямо покачала головой.
- Я не верю в это. Знаешь, есть такое понятие "вера". Ты, возможно, забыл, но оно есть. И это ты сказал, что станешь человеком, если я стану тобой. Что плохого в том, что я хочу, чтобы ты снова радовался и печалился, любил и чувствовал боль, и созерцал творения рук своих, и боялся смерти? Это важно, поверь мне. Я не могу объяснить, почему, я просто чувствую это. Иначе в мире не было бы ничего, кроме пустыни, которая, как ты говоришь, в конце поглотит всё сущее.
- Может быть, поглотит, а может быть, и нет, время покажет.
-Но пока ведь не поглотила. В долине голубой воды цветут лотосы цвета неба - пойди, посмотри на них! Вершины гор в истоках Реки покрыты снегом, и он сверкает ярко. Птицы на рассвете поют так, что сердце сжимается. Воины уходят в поход, и обнимаю жён и детей, многие - в последний раз, и Ра зажигает огнём их копья и щиты. Ветер колышет ветви пальм, а на шеях танцовщиц сверкают рубины, и струны арф колеблются, как твои собственные жилы. Столько песен о любви и битвах поётся жаркими вечерами, а сколько ещё не сложено, ибо и битвы не состоялись, и любовники не покинули чреве своих отцов, да и сами отцы не выношены матерями! Сколько храмов не построено, сколько рукотворных гор ещё не устремилось к небесам в ожидании своих царей! Не говори, что всё это не имеет цены. Как же ты, такой большой и древний, не понимаешь простых вещей? И вообще - кто сказал тебе, что то, что ты познал есть истина, и при том единственная истина на земле? Это боги тебе сказали так? Я укушу тебя за пятку.
Сфинкс снова тихо рассмеялся.
- Я могу описать тебе жизнь каждого цветка, от семечка до смерти, когда он станет землёй. Могу рассказать, какой путь проходят дети в чреве матери, и почему твоей семье придётся оставить традицию женить братьев и сестёр. Могу спеть тебе множество песен. Но ты снова ищешь преображения ради кого-то другого, в то время как стоило бы - ради себя. Твои причины - только твои и меньше всего я хочу тебя уговаривать или отговаривать. Это лишь совет от существа, стоящего вне мира. Реши, чего ты на самом деле хочешь.
Бааннат подняла голову к небу и заметила, что звёзды и созвездия существенно сместились в своём вечном, плавном вращении.
- Быть счастливой. Но счастье для меня - быть кому-то нужной и быть желанной. Но первое, как ты утверждаешь, невозможно, а о невозможности второго мне поведала большое медное зеркало в нашей купальне. Поэтому ты решила сбежать от уверенности в том, что счастья не достичь? Сбежать в то, что представляю собой я?
- Ну... Наверное, так. Во всяком случае, я хотела посмотреть на эту дорогу, не ведёт ли она куда-нибудь, где мне понравится больше, чем там, где я есть сейчас.
- Она ведёт туда, где не будет понятий "нравится" и "не нравится".
- Почему мне тебя жаль? Я снова испытываю это чувство.
- Потому что ты всё ещё мыслишь человеческими понятиями.
- Ты упорно избегаешь моего вопроса?
- Я отвечаю на него. Ты пытаешься увидеть во мне человека и испытать то, что можно испытывать по отношению к человеку.
- Нет, не этого. "Если ты станешь человеком, вернётся ли к тебе способность видеть мир, каким его видят люди?
- Честно говоря, этого я не знаю. По-видимому, это зависит от каждого конкретного человека.
- Ага, значит, есть такая возможность, я понимаю это так. Тогда давай меняться.
- Садись.
Сфинкс снова подогнул лапы и опустился на песок.
Бааннат села.
Расправив крылья, Страж виток за витком принялся подниматься в небо, вместе с высотой наращивая скорость.
Бааннат свернулась клубком на горячем песке.
Отбрасывая тень на песок, сфинкс принялся полётом чертить в небе узор, в центре которого на земле оказалась девочка. Пройдя странный небесный лабиринт, сфинкс принялся его повторять, всё быстрее и быстрее.
Она развернулась лицом к небу так, чтобы следить за ним глазами.
Разогнавшись так, что за ним уже невозможно было уследить, сфинкс в последний раз вычертил узор в небе. В этот миг вокруг девочки к небу взвился столб песка, и она скрылась из глаз.. .Когда же столб осел, то в центре лабиринта сидел Сфинкс, как-то неуловимо изменившийся. Рядом стоял невысокий, седеющий, но ещё крепкий мужчина лет сорока.
Сфинкс прижался к песку, словно готовясь прыгнуть.
Но вместо прыжка, медленно произнёс:
- Прячься… в тени иль при свете дня: время придет - ты встретишь меня. Я уловлю малейший вздох, тебя обхитрю, застану врасплох.
- Забавно, - улыбнулся мужчина. Твоя первая загадка – «смерть».
- Ты не боишься, верно? Не боишься смерти, я чувствую это. Наверное, я должна поблагодарить тебя. Не то что бы в этом был какой-то смысл, но смысла нет и в отсутствии благодарности. Что же ты стоишь?
- Привыкаю. В моём разуме новая дверь. Не к тайнам, а к памяти о том, как я был хранителем. Я знал счастье, горе и безразличие. Ты права, я уже не боюсь смерти. Пусть твоё состояние пойдёт тебе на пользу.
- Я бы сказал, что я - твоё прошлое, а ты - моё будущее, но и то и другое поглощено настоящим - как и всё, что у нас под ногами, и то, что у нас над головой. И миг этот исчезающе мал - так мал, что его словно и нет вовсе... Что же до тебя - я вижу, что это не последняя твоя открытая дверь, странник. Ступай себе с миром - мир останется при тебе.
Сфинкс улыбнулся; в его глазах отразились взошедшие над горизонтом пустыни луны.
Мужчина вытянул руку ладонью вперёд:
- Прощай, Бааннат. Пусть, однажды это имя снова будет что-то для тебя значить.
Сфинкс закрыл глаза, улыбка не сходила с его лица:
- Всё может быть, всё может быть, учитывая бесконечность пространства возможностей.